Видите ли, буржуй – он тоже человек. И ничто человеческое ему не чуждо. Лень в том числе. И только по этой причине все буржуи, за исключением самых мелких, нанимают управляющих, и, как правило, не одного, а нескольких. Объясню, почему нескольких, чтобы потом не спрашивал. Видите ли, один управляющий – это всегда большой риск, по нескольким причинам. Во-первых, "в одну харю" хозяину мозги пудрить легче. Во-вторых, с одним управляющим может что-то случиться, и тогда буржую придётся напрягаться, пока он другого не найдёт. В-третьих, любой управляющий всё вышеизложенное прекрасно понимает, и начинает в смысле денег борзеть. Ежели он один. А когда их несколько, они друг на друга стучат, друг друга подставляют, и вообще всё время на стрёме. И платить троим, например, на практике всегда меньше, чем одному. Потому, что если управляющий один – он должен разбираться и в произв. вопросах, и в управлении, и в финансах. Дорогостоящий кадр, не так ли? А троих специалистов, разбирающихся только в своём направлении, намного легче найти, да и стоят их услуги гораздо дешевле.
Знаете, что из этого следует? То, что в производственных отношениях фактически участвуют только рабочие и управляющие. А собственник стрижет купоны. Слышали такое выражение? Оно ж не из пустого места появилось…
Продолжаем разговор. А теперь уберём собственника. Раздадим персоналу акции. И все будут очень эффективно работать на себя. По причине нормальной человеческой жадности. И заметьте - никакой тебе эксплуатации. Говорите, «ваучеры», «воровство»? Ну, запретим движение акций. Работаешь на предприятии – есть у тебя доля, не работаешь – нет. И всё. От каждого – по способностям, каждому – по труду. Это принцип социализма, если мне память не изменяет.
Это мелочь типа ЧП и ПБОЮЛ не могут себе позволить штат спецов-управленцев. В каком-нибудь концерне их взвод, а то и рота, если не батальон. И собственник/группа собственников в стратегию не лезут – только доклады читают. Доклады спецов, которые эту стратегию разрабатывают. А особо ленивые вводят в штат еще двух специалистов – один читает доклад вслух, а другой «на пальцах» разъясняет, что к чему. Так что любой концерн – «качественно многоголовый», как кто-то изволил выразиться. И если собственника концерна вдруг не станет, это даже не сразу заметят. А теперь я Вам вопрос задам – выдержит ли мелкая фирма, управляемая одной волей или волей узкой группы людей-собственников, конкуренцию с «многоголовым» концерном? Я Вам даже ответ подскажу – по статистике, в США из вновь открывшихся мелких фирм разоряется в течение года 95%. В течение пяти следующих лет разоряется еще 4,99%*.
Конкуренция. Это вопрос не такой простой, как кажется на первый взгляд. Это лет двадцать назад ещё была конкуренция. А сейчас поди, составь тому же концерну конкуренцию. Статистику я Вам уже привёл. В США вот защищали конкуренцию, вводили антимонопольные законы. Ну и что? Был монополистический капитализм, переродился в олигополистический. А мелкому предпринимателю какая разница, кто его задавит – монополист или группа олигархов по предварительному сговору? Вот Вам и вся конкуренция. Кстати, в России сейчас происходит то же самое. Мы догоняем Запад семимильными шагами**.
Я всё понимаю – экономическая конкуренция сейчас вроде естественного отбора – выживает сильнейший, Вам хотелось бы её сохранить. Но она уже мертва. Но не расстраивайтесь. Неужели Вы думаешь, что людям кроме как из-за денег не за что друг другу глотки грызть? Узко мыслите! Это сейчас за деньги можно всё, или почти всё купить. А представьте себе, при коммунизме денег не будет. И влияние, славу, любовь нельзя будет купить. Какая конкуренция начнётся! Тёмные века нервно курят в сторонке!
Собственность на средства производства является государственной на начальном этапе – когда диктатура пролетариата – государство – защищается от контрреволюции. Дальше собственность на средства производства является общественной, по принципу «от каждого – по способностям, каждому по труду». Еще дальше, с развитием производительных сил – «от каждого по способностям, каждому по потребностям». В каких формах общество будет владеть собственностью – фактор незначительный, суть – чтобы принцип соблюдался.
(Впервые опубликовано Олегом Романовым 19 - 21 мая 2006 года на "Большом Форуме о политике" в виде отдельных сообщений: http://79.174.78.50/forum/index.php?topic=5.msg2547#msg2547, http://79.174.78.50/forum/index.php?topic=5.msg2592#msg2592, http://79.174.78.50/forum/index.php?topic=5.msg2775#msg2775)
От редакции:
О том, что после событий сентября – октября 1993 года в России установился государственный строй, который точнее всего можно охарактеризовать как самодержавную монархию в республиканских одеждах, редко говорят прямо, – но высказывания с примерно таким смыслом часто встречаются даже в изданиях федерального уровня с чрезвычайно высоким тиражом, например: “Полномочия "гипертрофированы", признает теперь один из разработчиков Конституции, член политкомитета партии "Яблоко" Виктор Шейнис. По его словам, Основной закон изначально делал президента сильной фигурой, "что отлично понимали конституционалисты"” (Иванов М., Хамраев В. Государство главы // Коммерсантъ, № 53 (4594) от 29 марта 2011 года). Это означает, что и государственная собственность в России, начиная с 1993 года, фактически является частной собственностью – собственностью “царя” и его приближённых. Впрочем, фактически государственная собственность оказалась в частной собственности Ельцина и его подельников (а потом – и наследников банды Ельцина) даже раньше: ещё 14 августа 1992 года Ельцин, издав указ “О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации”, нарушавший Закон РСФСР от 3 июля 1991 года № 1529-I "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР" (именные приватизационные счета, не подлежавшие отчуждению, заменялись приватизационными чеками, которые “могли покупаться и продаваться без ограничений”), – Ельцин показал, что государственной собственностью в России распоряжается не народ, и даже не Верховный Совет, а лично президент, ни у кого не спрашивая разрешения. То есть, дальнейшая распродажа (а то и раздача) государственной собственности была лишь передачей собственности от одного хозяина-частника к другим, – общенародным достоянием государственная собственность перестала быть раньше. То есть, восстановление господства частной собственности в России началось не в ходе “разбойничьей приватизации”, как принято считать, – оно началось тогда, когда у частных лиц (в частности, у “президента”) появилась возможность распоряжаться государственной собственностью, не оглядываясь на народ, на общество.
Следует отметить, что, какие бы ошибки ни совершались партийными и советскими руководителями, – ни у кого из них во “времена КПСС”, такой возможности не было. Те или иные “партийные чиновники” могли, конечно, присваивать себе определённые (значительные) денежные суммы, получавшиеся от использования общенародной собственности, – но это было лишь воровство, и ничего больше; его масштабы ограничивались самим государственно-экономическим порядком СССР, – “партийные бюрократы” могли украсть лишь из того, что оставалось после вложения средств во всеобщее (бесплатное для граждан) среднее образование, здравоохранение, жильё (пусть и после пребывания в достаточно длинной очереди, но жильё гражданам СССР предоставлялось, и предоставлялось бесплатно), рабочие места (работой граждане Советского Союза тоже обеспечивались) и государственные производственные фонды, работавшие на всё общество… изъятие государственных средств в частный карман было возможно, но оно не могло быть слишком значительным, поскольку при выходе за “пределы разумного” “барахлить” начала бы вся машина единого народно-хозяйственного комплекса СССР, а тогда уже никакая конспирация и никакие связи не уберегли бы расхитителя от советских правоохранительных органов, в частности пресловутого ОБХСС. Ещё более ограниченной была в СССР возможность существования у частных лиц, сколь бы высокие должности они ни занимали “денег, которые превращаются в товар и потом путем продажи товара обратно превращаются в большее количество денег”, то есть, собственно говоря (К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 23, с. 166), капитала. Чтобы стать капиталистом, “партийному чиновнику” нужно было не просто прикарманить ту или иную часть общенародных денег, но и вложить их в “теневое” предприятие, – область, в которой таковые вообще могли существовать, опять же, ограничивалась единым народно-хозяйственным комплексом, и не могла быть слишком велика. В любом случае, советскому “капиталисту” приходилось нарушать закон и уходить в “тень”, на обочину хозяйственной жизни. О том, чтобы “партийные чиновники” распорядились, как своим имуществом, всей советской общенародной собственностью, никогда не было и не могло быть речи, – в самом крайнем случае, “партийному чиновничеству” не дали бы осуществить подобное Советы депутатов трудящихся. Это стало возможным лишь с появлением должности президента РСФСР и получением лицом, занимавшим эту должность, расширенных полномочий, – таких, какие получил Ельцин от Съезда народных депутатов РСФСР в ноябре 1991 года. Первой же предпосылкой стала профессионализация депутатской работы в СССР, произошедшая при осуществлении конституционной реформы 1988 года. То, что в Верховных Советах СССР и РСФСР, вместо рабочих, крестьян и интеллигентов, съезжавшихся раз в полгода на сессии и разъезжавшихся далее по местам постоянной работы, стали заседать депутаты, для которых парламентская деятельность и была основной работой, - означало, помимо прочего, что непосредственно контролировать управление государственной собственностью стали не сами трудящиеся, а парламентарии.
В связи со всем этим, нелишне вспомнить о том, что же предлагалось российскому обществу противниками Ельцина в качестве альтернативы “суперпрезидентской республике”. Но прежде необходимо напомнить, что к осени 1993 года в России сложился государственный порядок, сочетавший в себе самодержавие (то, что самодержец именовался “президентом”, сути не меняло, тем более что со времени своего всенародного избрания “царь Борис”, разными способами, прихватил себе немало дополнительных полномочий, заодно практически сведя к нулю реальные политические возможности вице-президента Руцкого, формально второго лица в государстве), буржуазный парламентаризм (как и в предыдущем случае, название главного парламентского учреждения, “Верховный Совет”, не отражало сути) и остатки Советской власти как формы революционно-демократической диктатуры пролетариата и всего трудового народа (Съезд народных депутатов). Эти остатки, в принципе, при определённых условиях могли превратиться в зачатки, – зачатки нового государства пролетарской диктатуры. Для этого рабочему классу, собственно говоря, необходимо было лишь, пользуясь ещё сохранявшимися довольно широкими демократическими свободами, организоваться, вооружиться и начать, используя предусмотренные действовавшей Конституцией (Конституцией 1978 года) механизмы (а Статья 103, например, давала гражданам возможность отзыва депутатов и обязывала народных избранников отчитываться о своей работе), воздействовать на народных депутатов в определённом направлении. Факты показывают, что определённое движение среди широких народных масс в этом направлении в 1993 году было: “13 марта (…) Шахтеры начали создавать свои боевые отряды. К этому их вынуждает слабая работа правоохранительных органов. Первый такой отряд создан вчера горняками шахты “Воргашорская” – крупнейшего угольного предприятия Печорского бассейна. На такой шаг их заставило пойти очередное зверское убийство в заполярном городе. В поселке Воргашор с садистской жестокостью вырезана вся шахтерская семья Шубиных в собственной квартире: отец, мать, сын и дочь-школьница. Горняки направили обращение к властям с требованием объявить Воркуту закрытым городом, ввести контрольно-пропускной режим, осуществляемый пограничными войсками Заполярья. Одновременно требуют отставки всех первых должностных лиц органов власти Воркуты. Рабочие боевые отряды – реакция на беспомощность и неумение власти защитить жизнь людей” (Зенькович Н.А. 1993. Честная хроника безумных дней. – М.: ЗАО “ОЛМА Медиа Групп”, 2010. – 640 с.; С. 170 - 171). В таких условиях, – при наличии некоторых объективных предпосылок и стихийных действиях масс в нужном направлении, – огромное значение приобретает сознательная организующая деятельность политических сил. Вспомним же теперь, что предлагали трудящимся оппозиционные Ельцину политические движения и партии.
Наиболее известен “проект Румянцева”, – проект основного закона России, выработанный Конституционной комиссией Съезда народных депутатов. Он предполагал, как уже указывалось, превращение России в полноценную парламентскую республику. Самодержавие исключалось, – но окончательно уничтожалась и Советская власть. Устанавливалась диктатура буржуазии, – но не определённого её клана, а всего класса в целом, как обычно и бывает в парламентских республиках. От управления государственной собственностью широкие массы трудового народа отсекались, – настолько же, насколько они по необходимости отсекаются от этого в любом, даже самом демократическом, буржуазном государстве… хотя некоторые возможности контроля граждан над государством, над деятельностью депутатов и других выборных руководителей, оставались, – опять же, как и в любом другом обычном буржуазном государстве (и, как и в любом другом буржуазном государстве, наибольшими реальными возможностями контроля над деятельностью государственных служащих пользовались бы крупные буржуа, собственники крупнейших промышленных предприятий, банков, СМИ).
Несколько менее известен “проект Слободкина”, – проект конституции, написанный группой народных депутатов России, близких к Российской коммунистической рабочей партии. Партия, декларировавшая приверженность ортодоксальному марксизму (и декларирующая её по сей день), предложила зафиксировать в основном законе… право собственности отдельных трудовых коллективов на свои предприятия: “Статья 9. Экономическую основу РСФСР составляет общественная собственность на средства производства в форме советской (общенародной) и коллективной собственности, а также личная собственность отдельных граждан или групп граждан. Паразитические формы собственности, основанные на эксплуатации человека человеком, как деформирующие принципы социальной справедливости, не допускаются. Действия органов государственной власти и управления, направленные на понуждение трудовых коллективов на изменение форм собственности, на которой базируется их деятельность, признаются противоправными и влекут за собой предусмотренную Законом ответственность для должностных лиц любого ранга и уровня. Формы собственности, на которой основывается хозяйственно-производственная деятельность трудового коллектива, не может быть изменена без его согласия. Статья 10. Трудящимся принадлежит не отчуждаемое без их воли и согласия право на средства производства и результаты труда. Они участвуют в управлении предприятием через свои Советы, профессиональные союзы и другие органы самоуправления. Высший контроль за рациональным использованием всех форм собственности в интересах общества принадлежит трудящимся: он осуществляется через Советы рабочих, крестьян, специалистов и служащих и другие органы народовластия. Единственным источником общественного богатства и благосостояния является свободный, общественно полезный труд. Закон гарантирует всем работникам справедливые условия найма, увольнения, оплаты, охраны труда, защиты трудовых прав и представительство их интересов через Советы трудовых коллективов и профессиональные союзы. Экономические требования и преобразования, влекущие за собой массовую безработицу, признаются неконституционными и запрещаются”. Даже само понятие единого народно хозяйственного комплекса здесь отсутствует, и ему просто нет места, – есть отдельные “предприятия”, отдельные же “трудовые коллективы”, и если о том, что отношения между ними будут строиться на рыночных принципах, и не говорится прямо, то при осуществлении этого проекта основного закона, при его превращении в работающий закон неминуемо случилось бы именно это. О том, что это полностью противоречило ленинизму: “...величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма является всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти...” (В.И.Ленин, ПСС, т. 36, с. 481), – и говорить излишне. Кроме того, "проект Слободкина" говорил о работе депутатов следующее: "Депутаты являются полномочными представителями трудовых коллективов и граждан по месту жительства в органах власти. Депутатам обеспечиваются условия для эффективного осуществления их прав и обязанностей. Привлечение депутатов к уголовной ответственности на соответствующей территории возможно только с согласия Совета или съезда Советов трудящихся. Депутаты отчитываются перед избирателями и соответствующими Советами или съездами, избравшими их в состав вышестоящего Совета (съезда)" (статья 74), – то есть, даже формула, до последнего момента остававшаяся в Конституции 1978 года: “Депутат осуществляют свои полномочия, как правило, не порывая с производственной или служебной деятельностью”, – в “проекте Слободкина” отсутствовала; “Советская Конституция”, написанная Слободкиным и его коллегами, как и “проект Румянцева” узаконивала окончательную профессионализацию депутатской работы. Что тоже противоречило ленинизму: “Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в "работающие" учреждения (...) парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов, здесь нет” (ПСС, т. 33, с. 46 - 48), – и означало окончательное уничтожение Советской власти, окончательную замену её парламентаризмом, хотя и с возможностью отзыва депутатов.
Ещё меньше, чем “проект Румянцева” и “проект Слободкина”, известен проект Конституции, разработанный фракцией Верховного Совета “Коммунисты России” (Слободкин тоже состоял в этой фракции), работавшей, в общем и целом, под руководством “учрежденной-восстановленной” в начале 1993 года партии КПРФ. О “собственности трудовых коллективов” в этом проекте говорилось просто и прямо: “Ведущей формой реализации общенародной и коммунальной собственности является самоуправляемое народное предприятие. Трудовой коллектив самоуправляемого народного предприятия безвозмездно получает средства производства в полномочное хозяйственное владение (ведение) и самостоятельно ведет производственно-хозяйственную деятельность” (статья 15). О депутатской работе там говорилось, в общем и целом, то же самое, что и в “проекте Слободкина”: “Депутаты являются полномочными представителями избирателей в Советах народных депутатов. Депутатам обеспечиваются условия беспрепятственного эффективного осуществления их прав и обязанностей. Народные депутаты самостоятельно определяют свою позицию в ходе обсуждений и голосований в Советах. Народный депутат не может быть привлечен к уголовной ответственности, арестован или подвергнут мерам административного взыскания, налагаемым в судебном порядке, без согласия соответствующего Совета народных депутатов” (статья 75), – то есть, и здесь предполагалась окончательная замена Советской власти буржуазным парламентаризмом.
Таким образом, ни руководство Верховного Совета, ни крупнейшие на тот момент коммунистические партии не противопоставляли ельцинской буржуазной контрреволюции антибуржуазную программу действий. Мы, однако, можем предположить, в чём она могла бы заключаться, – и здесь мысли, высказанные в своё время Олегом Романовым, могут весьма пригодиться. Ясно, что “народная программа” противодействия ельцинскому мятежу должна была включать в себя требование сохранения и упрочения Советской власти и советских начал общественно жизни (включая дополнение существовавших на тот момент Советов, – советско-парламентских учреждений, – “низовыми” рабочими и крестьянскими советами, которым бы подчинялись состоящие из самих рабочих и крестьян отряды народной самообороны). Но это – лишь политическая часть. А в экономической части, – поскольку борющемуся народу необходимо было вырвать из рук Ельцина не только государство, но и государственную собственность, – вполне оправданным было бы требование “народной приватизации”, то есть (во исполнение Закона "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР") передачи предприятий гражданам, но не просто гражданам, а гражданам, организованным в Советы снизу (рабочие и крестьянские советы) доверху (Съезд народных депутатов). В таком случае, как это ни парадоксально, акционирование и приватизация могли бы стать шагом к преодолению капитализма, пресечению буржуазной контрреволюции, – после такой приватизации граждане, используя советскую организацию, смогли бы наладить совместное, общественное управление оказавшимися в их распоряжении производительными силами.
Примечания.
* В действительности, статистика по США - несколько иная: "Между масштабами компании и вероятностью ее выживания существует прямая и весьма сильная связь. Среди 10% самых маленьких компаний 8% банкротятся в первый же год своей деятельности, около 50% разоряются в течение первых 12 лет работы и около двух третей - в течение 23 лет" (Долгофф А., Коупленд Т. Expectations-Based Management. Как достичь превосходства в управлении стоимостью компании - М.: Эксмо, 2008; с. 299). Вернуться к тексту
** См., напр.: http://www.franchisee.su/analiz-franshiz/kak-luchshe-otkryt-malyy-biznes.php. Вернуться к тексту
Комментариев нет:
Отправить комментарий